Правовые позиции Конституционного Суда РФ в сфере федерального устройства, их применение российскими

Под правовой позицией Конституционного Суда РФ принято понимать его итоговый вывод. Законодательного определения термина «правовая позиция» нет. Согласно ст. 29 решения и другие акты Конституционного Суда выражают соответствующую Конституции РФ правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий. В ст. 73 определяется, что, если большинство участвующих в заседании палаты судей склоняются к необходимости принятия решения, не соответствующего правовой позиции, выраженной в ранее принятых решениях Конституционного Суда, дело передается на рассмотрение в пленарное заседание. Согласно Постановления от 13 марта 1993 г.: отношения между Российской Федерацией и республиками в ее составе строятся, прежде всего, на конституционной основе, а договоры между Российской Федерацией и ее субъектами должны базироваться на Конституции РФ. Безусловной заслугой Конституционного Суда РФ является защита принципов федерализма, отнесение их к числу конституционных ценностей. В ряде постановлений и определений Конституционный Суд РФ объявляет противоречащими Конституции РФ, а соответственно, не имеющими юридическую силу и не допустимыми к применению, в том числе и из-за того, что они нарушают принципы федеративного устройства Российского государства. К примеру, Конституционный Суд неоднократно обращал внимание на обязанность субъектов Федерации соблюдать Конституцию России и федеральные законы, а также на недопустимость вторжения субъектов Федерации в предметы ведения и полномочия Российской Федерации. Вместе с этим, в некоторых решениях Конституционного Суда, где рассматриваются вопросы, относящиеся к федеративной природе Российского государства, содержатся положения, направленные на защиту интересов субъектов Федерации. Так, в Постановлении Суда «По делу о проверке конституционности положений статей 115 и 231 ГПК РСФСР, статей 26, 251 и 253 ГПК Российской Федерации, статей 1, 21 и 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с запросами Государственного Собрания - Курултая Республики Башкортостан, Государственного Совета Республики Татарстан и Верховного Суда Республики Татарстан» от 18 июля 2003 г. № 13-П говорится, что «недопустимо неправомерное вмешательство федерального законодателя в сферу компетенции исключительно субъектов Российской Федерации...». По сути, это предупреждение о недопустимости вмешательства в исключительные предметы ведения и полномочия субъектов Федерации относится не только к федеральному законодателю, но и ко всем федеральным органам государственной власти. Такая правовая позиция Конституционного Суда РФ получила выражение и в признании им наличия у субъектов Федерации своей правовой системы как элемента правовой системы Российской Федерации в определении от 6 декабря 2001 г., а также в выводе о том, что суды общей юрисдикции не имеют права рассматривать дела о несоответствии конституций (уставов) субъектов Федерации Конституции РФ и федеральным законам, а у прокуратуры нет права обращаться в суды общей юрисдикции «с заявлением о признании положений конституций и уставов субъектов Российской Федерации противоречащими федеральному закону». На защиту прав субъектов Российской Федерации направлен целый ряд положений в других решениях Суда. Таким образом, защищая принципы федерализма, Конституционный Суд Российской Федерации усматривал несоответствие многих нормативных правовых актов субъектов Федерации Конституции РФ и федеральным законам. При этом Суд ставил вопрос об ответственности органов государственной власти субъекта Федерации за нарушение последними своих конституционных обязанностей. Такая постановка вопроса представляется вполне оправданной: раз есть юридическая обязанность, должна быть и правовая ответственность за ее невыполнение. Поэтому оправдано и наличие в Федерации института федерального вмешательства и воздействия на нарушителей конституционного правопорядка, о котором (институте) говорится, в частности, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 4 апреля 2002 г. № 8-П. Однако несправедливо ограничиваться правовой ответственностью лишь одной стороны федеративных отношений - субъектов Федерации. В равной мере речь должна идти и о правовой ответственности Российской Федерации в лице соответствующих федеральных органов государственной власти за невыполнение конституционных обязанностей, то есть конституционное правонарушение. Ведь несут же правовую ответственность федерации в других странах! Например, известны случаи, когда американские штаты предъявляли федеральному правительству США иски по причине невыполнения или ненадлежащего выполнения им своих обязанностей. Так, когда в США возросли масштабы незаконной иммиграции и некоторые штаты были буквально поражены ею, губернатор Флориды подал в суд иск, обвинив федеральное правительство в том, что оно не обеспечивает охрану государственных границ и тем самым поощряет незаконную иммиграцию во Флориду. Справедливо полагая, что охрана государственных границ является конституционной обязанностью федерального правительства, примеру Флориды последовали и другие штаты. Калифорния предъявила федеральному правительству иск на сумму 2 млрд долларов в качестве компенсации за заключение и содержание в тюрьмах 17 000 незаконных иммигрантов. Между тем, Конституционный Суд Российской Федерации официально никогда не ставил вопрос о конституционной ответственности федеральных органов государственной власти, хотя косвенно и признавал ее допустимость. Например, в Постановлении от 4 апреля 2004 г. № 8-П упоминается, что меры воздействия «в отношении федеральных органов государственной власти не являются предметом рассмотрения в настоящем деле», из чего можно заключить, что в принципе такие меры воздействия (то есть ответственность) не исключаются. В самом деле, почему федеральная власть не должна нести ответственность, например, за то, что не обеспечивает установление демократического режима в российских регионах? Не подлежит сомнению, что такая обязанность федеральных органов вытекает из ст. 1 Конституции Российской Федерации, объявляющей Россию демократическим государством.